— Я видел их из-за барьера, — кивнул Жан. — Эти Ангелы дрались, как одержимые, но… я и представить себе не мог, что эти грязные придурки могут запугать всю планету. Черт!.. Я и сейчас не могу поверить! Я думаю, они просто блефуют — ну, как те психопаты, что берут на себя ответственность за любой террористический акт.
— Все равно, мне бы не хотелось столкнуться с ними лицом к лицу, — возразила Жанет.
— Это верно! Я скорее схватился бы со сворой диких собак. Но у меня не укладывается в голове, как свора диких собак может запугать правительство! Что за странный мир…
* * *
Никто из нас не предполагал, что могут появиться другие претенденты на ответственность за акции, но… Двумя часами позже на волне появились некие стимуляторы.
— Говорит официальный представитель стимуляторов. Тщательно выбрав цель, мы совершили первые казни, после чего не начинали никаких беспорядков. Мы сочли целесообразным блокировать некоторые линии связи, но блокада будет снята, как только позволят обстоятельства. Дальнейшее развитие событий вынуждает нас огласить наш благотворный и лишенный всякого насилия проект. Оппортунисты, называющие себя Советом за выживание в англо-язычных странах, или последователями Льва Троцкого, или прочими бессмысленными именами где бы то ни было, пытаются воспользоваться нашей программой. Они легко могут быть выведены на чистую воду вследствие того простейшего факта, что никакой программы у них самих нет. Хуже дело обстоит с религиозными фанатиками, зовущими себя Ангелами Господними. Их так называемая программа — это безумная смесь антиинтеллектуальных лозунгов и невежественных предрассудков. Успеха они не добьются, но их доктрина ненависти может натравить людей на своих братьев и сестер, поэтому фанатики должны быть остановлены.
Чрезвычайный Декрет номер один. Все, кто называют себя Ангелами Господними, приговариваются к смертной казни. Власти обязаны приводить приговор в исполнение сразу же по опознании виновных. Всем гражданам при каждой встрече с именующими себя Ангелами Господними следует сообщать о них властям. Гражданам разрешается самим совершать аресты и в случае необходимости применять силу.
Сокрытие сведений о вышеозначенной группе лиц, а также укрывание их, оказание им любой помощи приравнено к тягчайшим уголовным преступлениям.
Чрезвычайный Декрет номер два. Ложно взятая на себя ответственность за любую акцию стимуляторов, а также ложные ссылки при каких-либо действиях на приказ стимуляторов приравнивается к тягчайшему преступлению. Все власти повсеместно обязаны следовать этому закону. Декрет распространяется на группы и отдельных личностей, именующих себя Советом за выживание, однако декрет не ограничивается лишь этой категорией.
Примечание. Вышеназванные законы вступают в действие с момента их объявления. Политические, финансовые и прочие лидеры обязываются исполнять вышеназванные меры и несут личную и коллективную ответственность за их выполнение. За ослушание — смертная казнь.
Немедленные реформы. Все налоги, цены и ренты объявлены замороженными. Все закладные на частное жилье аннулированы. Любая прибыль не должна превышать шести процентов.
В каждой стране медицинская промышленность полностью национализируется. Врачам выплачивается жалованье, адекватное зарплате учителей высших учебных заведений, сестрам — адекватное зарплате учителей в начальных школах. Отменяется плата за содержание в клиниках и больницах. Все граждане, независимо от социального положения, обеспечиваются медицинским уходом на самом высоком уровне.
Все общественные и частные службы, функционирующие в данный момент, продолжают работу. После переходного периода будут разрешены и произведены те перемены местоположения различных учреждений и лиц, которые приведут к росту общего благосостояния.
Следующие демонстрационные казни произойдут через десять дней, плюс-минус два дня. Список официальных лиц, подверженных риску, оглашенный так называемым Советом за выживание, не утверждается и не аннулируется. Каждый из вас должен заглянуть себе в душу и спросить себя, все ли вы делаете правильно и на благо ваших сограждан. При положительном ответе, вы — в полной безопасности. Если ответ отрицателен, вы можете быть причислены к группе лиц, избранных в качестве наглядного примера всем тем, кто ввергнул нашу честную планету в пучину несправедливостей и гнусных привилегий.
Специальный Декрет. Производство псевдолюдей прекращается немедленно. Все так называемые искусственные люди и (или) искусственные существа должны быть готовы подчиниться новому закону, выработанному властями, как только таковой появится и вступит в силу. Во время переходного периода, пока готовятся решения, согласно которым будет строиться жизнь псевдолюдей, чтобы не причинять вреда человечеству, исключая возможность бесчестной конкуренции с подлинными людьми, подобные существа должны продолжать работу, но оставаться полностью изолированными в нерабочее время.
Местным властям запрещается уничтожать этих существ, и лишь при следующих условиях их можно…
Речь неожиданно прервалась, и на экране появилось потное лицо усталого мужчины.
— Я — сержант Мэллой, я говорю от имени председателя парламента Хендерсона. Все подобные неофициальные передачи отныне запрещены. Обычные регулярные программы вскоре будут продолжены. Однако не снимайте настройку с этого канала на случай чрезвычайных сообщений. — Он запнулся, вздохнул и устало произнес: — Плохое время, ребята. Наберитесь терпения.
12
— Ну вот, дорогие, выбирайте — кому что нравится, — усмехнулся Джордж. — Теократия во главе с охотниками на ведьм и бесов. Или фашистский социализм во главе с вчерашними недоучками. Или толпа беснующихся прагматиков, обожающих пристреливать лошадь, не берущую барьер. Делайте ваши ставки! Выбор свободен, но только — по одной на каждого!
— Прекрати, Джордж! — сказал Жан. — Это не предмет для шуток.
— Брат мой, какие шутки? Я плачу. Одна банда велит застрелить меня при первом появлении, другая — объявляет мою профессию вне закона, а третья… Мне кажется, третьей — той, что отделывается общими угрозами, не конкретизируя, — нужно бояться больше всего. Стало быть, если я не удовлетворюсь одной лишь врачебной практикой, вновь сформированное правительство — моя нынешняя «альма матер» — объявит меня чужаком, которого нужно пока держать взаперти, а потом… Так что же мне делать? Шутить? Или рыдать у тебя на груди?
— Прежде всего перестать разглагольствовать — вот что. Мир сходит с ума прямо на наших глазах, и нам стоит хорошенько все обдумать и решить, что можно предпринять.
— Прекратите, вы оба! — твердо сказала Жанет. — Есть одна вещь, которую знает любая женщина и не знает почти ни один мужчина: бывает время, когда самый мудрый поступок — ничего не делать, а ждать. Я прекрасно знаю вас обоих. Вы, конечно, дай вам волю, тут же побежите в пункт набора рекрутов, запишетесь в ополчение и целиком отдадите себя во власть сержантов. Это очень подходило вашим отцам, вашим дедам, и, поверьте, мне искренно жаль, что это совершенно не годится для вас. Наша страна в опасности, а значит, и вся наша жизнь — это ясно. Но если кто-то знает лучший способ противостоять этому, чем просто сидеть и ждать, пусть выскажется. Если же нет, то хватит делать круги. Подходит время того, что обычно всегда называли ленчем. У кого-нибудь есть лучшие предложения?
— Мы очень поздно завтракали.
— Значит, у нас будет поздний ленч. Когда ты увидишь его на столе, тебе немедленно захочется есть. И Джорджу — тоже… Мы можем сделать и еще кое-что: если вдруг положение ухудшится, Мардж должна знать, куда укрыться в случае бомбежки.
— Или чего-нибудь похуже, — буркнул Жан.
— Или чего-нибудь похуже, — согласно кивнула Жанет. — Ты прав, Жан. Скажем, если полиция станет разыскивать вражеских лазутчиков. Кстати, а вы, двое сильных и храбрых мужчин, подумали, что нам делать, когда начнут стучаться в нашу дверь?
— Да, я думал об этом, — ответил Джордж. — Первый план таков: вы отдаете Мардж в руки казаков, это отвлекает их и таким образом дает мне время убежать. Далеко-далеко.
— Понятно, — кивнула Жанет, — но у тебя, кажется, есть и другой план?
— Ну, он не так прост и элегантен, как предыдущий, но… Есть и другой. Я сам отдаюсь в руки гестапо. Они выясняют, можно ли меня — почетного гостя и исправного налогоплательщика, ни разу не уклонившегося от взносов в фонд полицейских и пожарников, — бросить в застенок без всяких на то оснований. И пока я таким образом приношу себя в жертву высоким идеалам, Мардж ныряет в тайник и ложится на дно. Они ведь не знают, что она здесь, а вот обо мне, к сожалению, знают. Так что, «на смертный бой идти готов…»
